- Сегодня четверг?
- Да.
- Съешь мою рыбу в столовой?
- А кто съест мою?..
- Ыйджу, он же любит рыбу!

Мальчишка с совершенно особенной улыбкой радостно сгребает рыбу с подносов всех сидящих за этим столом. Джо внутренне ликует - оставлять недоеденное нельзя, правила в приюте строгие, но скармливать свою еду другим-то можно!

- Эй, Ыйджу, что делаешь?
- Телефон.
- Это же банки и верёвки, нет?
- Да.
- ...давай помогу!

Взгляд Ыйджу поначалу пугает, особенно когда он не улыбается, но Джо уже привык и даже научился различать оттенки этих взглядов от "спалишь чипсы в моей тумбочке - прибью и отмолю" до "ты ночью ворочался, что-то случилось?". В приюте строгие правила, запрещено многое, но не дружба.

- Ты уезжаешь?
- Да, господин Пак решил стать моим опекуном, представляешь!
- ...будь осторожен, ладно?
- Не волнуйся, тебя тоже обязательно заберут, Ыйджу, вот увидишь!

Дружба прерывается по техническим причинам - Джо уезжает, потом сбегает, выживает, но Ыйджу об этом не знает. Ыйджу доживает в приюте до совершеннолетия, получает грант на поступление в вуз и небольшую квартирку от государства. И, возможно, даже почти забывает про Джо, пока не встречает около своего дома лопоухого паренька, протягивающего телефон из двух банок и верёвки.

- Я принёс тебе рыбу, будешь?

---

Заявка в крепкую дружбу, такую, которая "через огонь, воду и медные трубы", так что сюжетов на поиграть будет много - от прошлого в приюте до настоящего во всём его разнообразии.
Пишу часто и много, но не принуждаю к таким же темпу-размеру ни в коем случае! Главное - чтобы было интересно и в кайф.
Обеспечу общением, графикой, музыкой и прочими приятностями, - если захочешь, так что приходи, пожалуйста :З
Ах, да, внешность обсуждаема, если что!

фрукты в стекле — ив сен лоран — персиковый блеск — прямолинейность — эгоцентричность

минджу смеется ярко, чужие пальцы в руке сжимает мягко, рассматривает браслеты на запястье — безделушки — и прядь волос накручивает на карандаш (владеть вниманием) ; минджу шепчет на ухо бессмыслицу, сокращает расстояние, прижимаясь грудью к плечу, дарит мелочи — конфеты из новой кондитерской, помада, простенькое кольцо ;

джихё позволяет ей видеть ямочки на щеках
минджи ненавидит.

минджу говорит тихо, размеренно, руки складывает в замок за спиной — чувствует власть, уверенность, белыми ровными зубами раскусывает кости минджи, не прилагая усилий, на ее злобу отвечает пожатием плеч.
смотрит снисходительно (у минджи ладонь пылает, когда она дарит свою любовь минджу, лаская ее щеки)
минджу — все, чем минджи никогда не будет.

малина с бананом в обед — выглаженные рубашки — открытая улыбка — молчание во благо

вонхи на последних страницах тетрадей рисует птиц: соловьи кружат над ветвями, чайки — над морем, наполненные красотой свободы ; вонхи юбку поправляет, стараясь не допустить малейшей складки, а на рубашках вышивает узоры. взглядом провожает прямую спину, оставленная позади (снова) ;

вонхи в губы минджи плачет, скорбя по своей разбитой влюбленности, до которой минджу нет дела, рассказывает, что минджи жестока, злопамятна, больна?
минджи смеется, оставляя на ее предплечьях бутоны роз: минджу не отвечает тебе взаимностью, ядом разъедает твои сосуды, но жестока я?

минджу пытается забрать у минджи джихё ;
минджи вполне успешно забирает у минджу вонхи

американо с апельсиновым сиропом — улыбки сообщениям — витамины — стакан холодной воды на журнальном столике вечером — аромасаше

сумин купленную картину рассматривает внимательно, протирает комод с особой тщательностью, выравнивает подсвечники в одном ей известном порядке ; сумин по пальцам пересчитывает для верности, губами касается щеки — холодно, отстраненно, почти равнодушно

слишком чувственно

в серости цепляется за лучи солнца, но среди черно-белых дней не находит и толики радости. сумин хлопок в руках сжимает сильнее, голос — повышает, взглядом упирается в знакомый разворот плеч: у чонгука на пальцах мелкие точки чернил, на запястье — разряженные часы, в глазах лишь стылые воды антарктики. вопрос слишком громок в тишине, но остается без ответа (без внимания)

сумин задыхается от осознания, насколько ему безразлична
забота, планы, просьбы
ее любовь

у сумин голос срывается, от злости на глаза слезы подступают, прикушенный язык навязчивой болью сбивает с мысли: спроси же, ну, как прошел мой день, что нового, звонили ли родители, как мы будем праздновать годовщину?
у чонгука шаги размеренные, тихие, в записной книжке множество потерявших смысл слов, в очерках схем отражается расчет ; для чонгука сумин — удобство, отвлечение внимания в нужные минуты, для сумин чонгук — жизнь,

застывающие соленые дорожки на коже, в открытое окно зимний ветер приносит успокоение.

сумин на пороге рассматривает завядшие георгины, теплый отсвет заката в темных глазах, старается запомнить наклон головы и уверенность рук, когда задает вопрос, зная, что ответ так и не получит.

чонгук не держит, сумин думает, что это лучший ответ из всех возможных, но оставляет себе ключ от двери, что должна была быть закрытой навсегда,

(георгины всегда тянулись к солнцу, сверкая яркими цветами, на столе ее ждал еще горячий кофе, в день рождения — любимые абонементы, едва уловимая нежность в глазах)
сумин знает, что чонгук любил
даже если ответ всегда был отрицательным

и складывает буквы в предложения, отправляя по выученному наизусть номеру, после рассматривая рассветные разводы на скулах
и вопросом на губах: может ли ..